«Лучшее переливание — это то, которого не было»: экскурсия по Областной станции переливания крови. Фото

В прошлом году в День донора наш корреспондент сдал кровь в Бисквитном переулке и рассказал нашим читателям, как это происходит. Теперь мы решили посмотреть, что же с ней делают после. «Пушкинская» заглянула в святые-святых — лаборатории и хранилища Областной станции переливания крови и узнала, как в Одессе перерабатывают и сберегают донорскую кровь.

Донорская кровь попадает к больному не сразу. Сначала ее разделяют на компоненты и замораживают. Плазму, жидкую часть крови, в которой могут содержаться вирусы, отправляют на карантин на 180 дней. Параллельно с этим ее тестируют в клинической и иммунологической лабораториях, а также в лаборатории диагностики СПИД-а и других заболеваний, передающихся кровяным путем. Плазму, эритроциты и тромбоциты передают в «экспедицию», откуда они и отправляются к реципиентам. Мы решили пройти весь этот путь.

Вместе с заведующей отделом комплектации донорских кадров Мариной Ткаченко мы заходим в отдел заготовки. Многие думают, что если они сдали кровь, потом этот мешочек просто вольют другому человеку. Но это не так — кровь переливается по компонентам, а для того, чтобы их получить, нужно ее сначала обработать. После забора крови гемакон (прим. — этот самый мешочек) передают в окошко в конце зала, а еще три пробирки с кровью отправляются в разные лаборатории станции для анализов.

Разделение крови

Нас сейчас интересует именно окошко, и Марина ведет нас по другую его сторону. Здесь гемакон устанавливается в специальный охлажденный подстаканник. Четыре таких подстаканника выставляются в центрифугу, которая крутится со скоростью 2500 оборотов в минуту. Под действием центробежной силы кровь разделяется на плазму и эритроциты. Новые автоматические центрифуги закупили в этом году, но покупка — это только полдела. Марина рассказывает, что месяца полтора специалисты искали подходящий режим.

Далее Марина ведет нас в маленький кабинет, где разделяются плазма и эритроциты. Это нужно потому, что у них различные сроки годности, условия хранения и методы дальнейшей заготовки. В полуавтоматических плазмоэкстракторах плазма перемещается в новый контейнер. Марина объясняет, что раньше для этого нужен был специальный стерильный бокс, а теперь — это полностью закрытая система, которая нигде не соприкасается с воздухом, поэтому стерильные условия не нужны. Теперь трубочку, по которой поступает плазма, специалисты станции не перерезают, а запаивают специальным инструментом. Рядом стоит полностью автоматический аппарат, который в дальнейшем будет сам все запаивать, как только в трубочке начнут двигаться эритроциты, но ему еще нужно пройти сертификацию.

Мы проходим в следующий зал. Здесь кровь охлаждают. Эритроциты кладут в холодильник, где температура +4+6 градусов, а плазму сначала «шокируют» — замораживают при -80 градусах и потом передают на хранение при -40 градусах. Это необходимо, чтобы максимально сберечь восьмой фактор, который нужен при кровотечениях для сворачиваемости крови. Если гемакон не заморозить, то уровень восьмого фактора упадет на 50%. Там где можно было бы перелить одну дозу плазмы, придется переливать две.

Мы замечаем, что гемаконы с плазмой не одинаковые по цвету — где-то темнее, где-то светлее. Марина объясняет, что ничего в этом странного нет, все зависит от физиологических особенностей человека и от того, что он недавно съел. Если бурячок, то плазма может быть даже красноватого оттенка, а если щавель или зеленый борщ — зеленоватого.

В отдельном холодильнике лежит отбракованная кровь. Когда приходят результаты анализов, они вводятся в программу и начинается этикеровка. На станции Бисквитного переулка уже не используют маркировку, сделанную вручную, — все данные хранятся в компьютере и кровь путешествует по станции со штрихкодом. Если результаты анализов показывают какие-то проблемы, этикетка просто не распечатается, и кровь перемещается в холодильник для списания. Там гемаконы находятся под замком, так как могут быть потенциально опасны. В конце дня кровь спускается в автоклав и утилизируется.

Также тут стоит выездной ларь. Марина объясняет, что если нужно доставить куда-то кровь, ларь подключается к аккумулятору автомобиля и поддерживает необходимую температуру. В нем кровь может находится до 6 часов.

Тестирование

Далее мы идем по пути пробирок, о которых писали вначале. Первая на очереди — иммунологическая лаборатория. Здесь окончательно ставятся группа и резус крови, а также подбирается необходимая кровь для доноров. Марина рассказывает, что когда пациент тяжело болен, врачам в больнице бывает трудно определить, какую именно кровь ему нужно влить и приходится подбирать индивидуально.

«Бывает такое, что в больнице не могут определить группу крови, иногда бывает, что организм дает реакцию на все группы. Тогда нам привозят образцы крови больного, и мы берем пробы из той, которая у нас есть в “экспедиции”. Для этого на гемаконе есть специальные кишечки, которые поделены на сегменты. Они нужны для того, чтобы не разгерметизировать весь гемакон, если нужно перепроверить или подобрать кровь индивидуально. Нужно просто оторвать кусочек, запаянный с двух концов», — говорит она.

Марина вспоминает слова своего университетского профессора, который говорил, что лучшее переливание — это то, которое не произошло.

«Кровь — это инородная масса. Переливание — это как пересадка органа. Запускаются все каскады реакций. Одно дело, когда это ДТП, а когда это гемофилия или онкозаболевания, и люди льют по 5-6 литров крови за неделю, даже мы иногда не можем определить группу крови», — делится с нами она.

Кровь переливают только одногруппную, только однорезусную и только компонентную. Но иногда бывают исключения. Марина объясняет, что в самых крайних случаях, когда совсем нет никаких вариантов, некоторые больницы заказывают у них первую отрицательную кровь, так как она универсальная. Но при этом она подчеркивает, что это бывает крайне редко и оформляется консилиумом врачей.

Мы проходим бактериологическую лабораторию, но нас туда не пускают — это закрытая зона. В ней делают посевы воздуха, смывы рук, смывы с локтевого сгиба, а также проверяют компоненты крови на стерильность.

Вторая пробирка попадает в лабораторию диагностики СПИД-а и прочих инфекций, передающихся кровяным путем. Марина рассказывает, что уже два года станция использует для этого иммунохемилюминесцентный метод вместо иммуноферментного. По ее словам, первый намного более точный.

«Анализатор сканирует кровь и выдает результаты автоматически по 4 инфекциям сразу: гепатит B, С, сифилис и ВИЧ. Он полностью автоматизирован и компьютеризирован. И в очень скором будущем эти анализы будут не вручную вводится в программу, а автоматоматически переходить туда», — рассказывает она.

Третья лаборатория — клиническая. Здесь идет подсчет клеток. Каждому донору делают развернутый анализ крови. Есть микроскоп, через который все считают вручную, а есть новый анализатор, который выдает результаты автоматически.

Марина объясняет, что ко всем нововведениям работники какое-то время привыкали.

«Люди, которые работают много лет, всегда с опаской относятся к чему-то новому. Поставили программу — сначала у всех были квадратные глаза. Теперь если программа вылетает: “а что мы вручную писать будем?!” А когда поставили биохимический анализатор, и я спросила почему клиника долго делает анализы, ответ был: “потому что я все пересчитываю в микроскопе, я контролирую анализатор”. Потом они увидели, что приборы выдают результаты намного быстрее и качественнее, и привыкли», — говорит она.

Карантин

Далее мы идем в карантинное хранилище. Здесь содержится около 2 тонн крови. Самая старая — с декабря 2017 года. На каждом холодильнике написаны даты, когда кровь была в них помещена. Внутри кровь лежит в больших разноцветных пакетах — каждый пакет соответствует своей дате. Марина объясняет, что так они смогут быстро найти гемакон, если вдруг понадобится какой-то определенный, например, если придет сообщение о том, что его нужно утилизировать.

Мы интересуемся, что будет, если вдруг отключится электричество? Марина объясняет, что на станции есть дизельные генераторы. Но и сами холодильники провалидированны — температура в них за 5 часов упадет только с -40 до -30 градусов.

В соответствии с приказом Минздрава от 1 августа 2005 года, вся плазма, полученная от доноров, подлежит 180-ти дневному карантину. По прошествии этого срока кровь отправляется на выдачу. Это такое же помещение с холодильниками, но более маленькое. И кровь тут уже разделена не по датам, а по группам крови. При этом Марина называет приказ о карантинизации глупым, потому что после карантина не проводится повторного тестирования.

«Считается, что если мы в течение 180 дней не получили информацию извне: из СПИД-центра, гепатоцентра или кожвена, — о человеке, кровь является чистой. Они ежемесячно дают списки вновь заболевших людей, и мы эти списки проверяем в своей базе. Но бывает разное — кто-то соврал, кто-то дал не те документы. Со СПИД-ом или сифилисом проще, а гепатит С может 20 лет сидеть и молчать, и человек о нем не знает.

Изначально, когда вводился приказ, было прописано повторное тестирование: через полгода вызывали донора, брали у него из вены 10 кубиков и проверяли на инфекции. И априори считалось, что плазма, которая пролежала 180 дней, является чистой. Это необходимо из-за серонегативного окна — с момента встречи гепатита с человеком проходит до 180 дней, пока любая лаборатория, кроме ПЦР (прим. — полимеразная цепная реакция), начинает его ловить. Получается, что ни человек, ни лаборатория не знают конкретно все ли у него сейчас хорошо или нет. Если он придет через полгода, то мы скажем, что полгода назад у вас все было хорошо точно. Но раньше кровь, не прошедшая повторное исследование, шла на производство альбумина. Когда производство закрылось, плазма стала накапливаться, приказ о повторном тестировании отменили», — рассказывает она.

Марина объясняет, что поэтому в роддома и детские больницы они стараются выдавать кровь только от постоянных доноров, которые приходят несколько раз в год.  Однократно тестированную кровь отдают терминально больным, там где уже стоит выбор: смерть или гепатит.

Чтобы побороть эту ситуацию, станция закупила прибор для метода ПЦР. Сейчас его как раз распаковывают. Марина рассказывает, что на данный момент в Украине все ищут антитела к вирусам, которые должны еще выработаться, а ПЦР работает иначе. «Пришел к нам дядя Вирус, наша иммунная система сработала и выработала иммунные комплексы, их мы и видим в анализаторах. А ПЦР ищет непосредственно сам вирус. К сожалению, нельзя “пропцрить” сифилис, а все остальные будут видны через 2-3 дня, когда вирус накопится в организме», — объясняет она.

Выдача

Мы проходим в соседнее помещение, где кровь непосредственно выдают. Здесь в одном холодильнике находятся эритроциты, но уже в подвешенном состоянии. А в маленьком шкафчике лежат тромбоциты и качаются. Марина говорит, что это третий компонент крови, который готовится отдельно и в основном используется в онкогематологии, а также при помощи недоношенным детям. Станция ориентирована больше на взрослое население, потому что в одном пакете две терапевтические дозы, которые нужны для восстановления уровня тромбоцитов у человека взрослого. Для ребенка есть дополнительный мешочек, его могут специально приготовить.

«Важно, что они хранятся строго при +22+24, постоянно должны колыхаться и этикеточка, как вы видите, находится снизу. Это потому что они полупропускные до кислорода. Когда я вижу, что в клинику привезли тромбоциты, положили на стол и еще сверху накрыли, то просто жалко. Этот набор довольно дорогостоящий — городу мешочек стоит 7800. После химиотерапии нужно 2 мешочка в неделю минимум, это если все хорошо, если нет кровотечений, просто низкие тромбоциты»

При этом тромбоциты забирают только у мужчин, желательно тяжелее 90 кг — они легче переносят процесс забора крови. Девушек не берут принципиально. Марина объясняет это тем, что по европейским директивам тромбоциты женщин-доноров не переливают вообще.

«Это не дискриминация, это доказательная медицина. Очень часто после переливания женских тромбоцитов возникает TRALI-синдром (прим.— острое посттрансфузионное повреждение легких). Это связано с тем, что женщины рожают и делают аборты, и вообще наша иммунная система намного выше и опаснее, чем мужская. Раки щиковидки, ревматоидные артриты, волчанки — системными заболеваниями крайне редко болею мужчины. И когда человеку особенно льют литрами кровь, у него развивается TRALI-синдром. Это нигде не прописано в украинском законодательстве, но мы заготавливаем принципиально только от мужчин, от 90 кг и только от постоянных доноров», — говорит она.

Далее из «экспедиции» кровь отправляется к тем, кому она так нужна. Напоследок, говоря о том, что система переливания постоянно модернизируется, Марина упоминает, что они очень хотят обязать больницы закупить логгеры, которые записывают температуру на протяжении суток, потому что часто родные больного успевают вместе с кровью заехать на Привоз, и в итоге доставляют ее не в самом лучшем виде.

Текст: Анна Фарифонова, фото: Кирилл Печерик

источник: pushkinska.net